Алла Пугачева зря хвасталась: балаковцы на Чернобыльской АЭС видели всё

В нашей семье уже в течение нескольких десятилетий стало традицией собираться 26 апреля каждого года у брата, который принимал участие в ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС. (Хотелось бы напомнить заранее об этой дате, ведь со временем о ней все чаще забывают.)

Каждый год не является для нас с братом – Дмитрием Ивановичем Нищенковым – исключением.

О моем самом близком и знаменитом родственнике много писали газеты Балаково и областные СМИ. Он – частый гость у балаковских школьников и студентов. О нем снят исторический фильм на базе межпоселенческой библиотеки.

Но я хочу не как родная старшая сестра, а как журналист, владеющий интересной информацией, полученной мною от первоисточника, рассказать, через что пришлось пройти моему брату при ликвидации этой жуткой аварии, произошедшей в прошлом веке.

Наступивший 1986 год не сулил особых перемен бригаде экскаваторщиков УСМР управления Саратовгэсстрой, которой руководил уже много лет мой брат Дмитрий Нищенков.

Потому для экскаваторщиков, прошедших почти все Всесоюзные ударные комсомольские стройки, сообщение об аварии на Чернобыльской АЭС оказалось неожиданным.

Посовещавшись между собой, все члены бригады приняли решение о добровольной командировке в зону Чернобыльской АЭС. Начальство стройки было удивлено такому выбору одной из лучших бригад и вначале неохотно давало согласие на их выезд в опасную для их здоровья зону.

Учитывая то, что первую 15-дневную вахту на аварийном 4-м блоке Чернобыльской АЭС предстоит нести самому бригадиру, балаковские начальники выделили Дмитрию Нищенкову специально оборудованный экскаватор. Многотонная машина была оснащена свинцовой кабиной с очень маленькими, прямо скажем, крошечными оконными проемами.

Попасть машинисту в кабину можно было только сверху – через специальный люк, который потом наглухо закрывался.

Кстати, между стеклами оконных рам светились пузыри ртути.

Свой первый выезд к аварийному блоку мой брат запомнил на всю жизнь. Его на месте уже ждали местные шахтеры, которые занимались прокладкой труб для подачи воды под залив шахты реактора. А балаковскому экскаваторщику предстояло грузить зараженный радиацией грунт в специальные контейнеры, которые находились в кузове спецмашины.

Первая и последующие вахты Дмитрия Нищенкова были продолжительностью один час. Потом его специальным транспортом отвозили в один из бывших гаражных кооперативов, который на время аварии исполнял роль гостиницы – и там его внимательно осматривали, а, вернее, сказать просвечивали дозиметрами.

Лишь после этого ему разрешалось посещать столовую. Как вспоминает брат, там таких столовых было очень много. Кормили очень хорошо и на бесплатной основе. Пищеблоки работали круглосуточно, и даже можно было организовать себе питание по заказу.

Так мой брат отработал в зараженной зоне две вахты, то есть один месяц. Видя опытного специалиста, местное начальство уговорило его продолжить работу на Чернобыльской АЭС.

Он дал согласие, но был вынужден выехать в Балаково, чтобы решить этот вопрос со своим балаковским начальством. Так через небольшой промежуток времени Дмитрий Нищенков вновь сидел за рулем своего экскаватора на зараженной радиацией станции. Им было отработано там еще 3 вахты по 15 дней.

По молодости и не по незнанию наши балаковские ребята по предложению украинцев согласились и дальше работать в зоне Чернобыльской АЭС. О последствиях никто и не думал.

Для наших ребят пели в опасной зоне знаменитые певцы – Иосиф Кобзон и Александр Розенбаум. Их концерты поддерживали боевой и трудовой настрой у всех участников ликвидации аварии.

А вот хвальбу Аллы Пугачевой о том, что она якобы тоже была с концертной программой в зоне заражения, брат до сих пор вспоминает с иронией. Ее приезд был только в строящийся поселок Зеленый Мыс, который находился в приличном отдалении от АЭС и, самое главное, в самой чистой зоне.

Ольга БУЛГАКОВА