70 лет тому назад на Южном Урале, в нынешней Оренбургской области, случилась небольшая атомная война. С эвакуацией мирного населения и прорывом войск через эпицентр ядерного взрыва.
Все было не понарошку. Правда, жителям деревень, расположенных рядом с Тоцким войсковым полигоном (что в 340 километрах от Балакова, если по прямой), не стали объяснять, чем вызвана необходимость покидать насиженные места и отправляться на военных грузовиках во временный палаточный городок за добрую полусотню километров. Как говорится, партия сказала «Надо!», а почему надо – то, по мнению руководства означенной партии, не их ума было дело.
Да и действительно: вряд ли бы те колхозники обрадовались, узнав, что в 5–6 километрах от их домов родное советское правительство решило сбросить атомную бомбу.
Политический ландшафт
Идея провести учения сухопутных войск и авиации с реальным применением ядерного оружия возникла у высшего военно-политического руководства в 1949 году – одновременно с первым его испытанием в СССР. Разработка практических предложений велась Спецотделом Генштаба, а руководил ею на первых порах маршал артиллерии Яковлев – пока Сталин не упек его за решетку по обвинению «во вредительстве», выразившемся в заводских дефектах новых зениток (сразу после смерти вождя народов маршала освободили – что интересно, хлопотами Берия*).
Несмотря на сотрясавшие страну внутриполитические перипетии – омерзительные для нормального человека «борьбу с космополитизмом», «ленинградское дело», «дело врачей-убийц», а затем и исторически закономерную расправу над теми, кто сами были исполнителями сталинских репрессий – подготовка к атомным учениям продолжалась своим чередом. В сентябре 1953 года Совет министров СССР принял постановление об обеспечении готовности страны и армии к действиям в «особых условиях», то есть в ядерную войну. А двумя месяцами раньше все подписчики второго издания Большой Советской энциклопедии получили новые страницы к уже вышедшему в свет 5-му тому, кои предписывалось вклеить вместо тех, где размещалась информация о Берия – уже сидевшем за решеткой в ожидании расстрела бывшем главном кураторе отечественного атомного проекта. Согласно секретному циркуляру МВД СССР во всех учреждениях шло тотальное изъятие портретов Лаврентия Павловича и книжек с таковыми. В роли административного шефа атомного проекта его сменил председатель Совмина Маленков.
В соответствии с решениями правительства секретные учения со сбросом боевой атомной бомбы было намечено провести осенью 1954 года. Темой их был определен «прорыв подготовленной тактической обороны противника с применением атомного оружия». Для использования на учениях выделялась спецбомба типа 501-М образца 1952 г. с плутониевым зарядом РДС-2 мощностью 40 килотонн, который был испытан на Семипалатинском полигоне в сентябре 1951 года. Нужно отметить, что в 1954 году весь «апокалипсический» арсенал СССР состоял из полутора сотен ядерных бомб. Этого вполне хватало, чтобы позволить себе истратить одну из них на войсковых учениях, но было почти в 11 раз меньше, чем имелось ядерных бомб у Соединенных Штатов.
Кстати, именно США принадлежит исторический приоритет не только в применении ядерного оружия на войне, причем против мирного населения (Хиросима и Насагаки), но и в проведении «атомных» учений с привлечением личного состава собственных вооруженных сил. В 1951–1957 годах американская армия провела восемь учений под кодовым названием Desert Rock с задействованием подразделений сухопутных войск, в т.ч. совершавших марш-броски к эпицентру ядерного взрыва. В них приняли участие десятки тысяч «джи-ай» (прозвище американских солдат). Так что сентенции некоторых мало ориентирующихся в теме политологов о том, что в 1954 году Советское государство, дескать, «провело над своими гражданами чудовищный эксперимент, равного которому нет в мировой истории», несколько противоречит исторической правде. В грязь (радиоактивную) перед американцами лицом не ударили. А «чудовищными экспериментами» разного рода грешили все великие нации.
Так похоже на Европу
Место для учений (под милым таким условным названием «Снежок») в Чкаловской – ныне Оренбургской области – было выбрано не случайно. Уж больно полигон рядом с поселком Тоцкое напоминал по своему рельефу и растительному покрову зарубежную Европу. Сама по себе довольно пересеченная местность позволяла оценить влияние ее условий на поражающие факторы ядерного взрыва.
К учениям привлекались войска разных военных округов, из которых сформировали сводный стрелковый корпус с приданными частями. Всего сюда стянули 45 тысяч солдат и офицеров, 600 танков и САУ, столько же бронетранспортеров, полтысячи орудий, минометов и новеньких «катюш» БМ-14 и БМ-24, 6 тысяч гусеничных тягачей и автомобилей, 320 самолетов. Как для серьезной фронтовой операции минувшей войны! А обрушить атомную бомбу на условный «опорный пункт пехотного батальона армии США» предстояло одному из двух тяжелых винтомоторных бомбардировщиков Ту-4А (основной и резервный) 35-го бомбардировочного авиаполка, прилетевших с крымского ародрома Багерово, где базировались самолеты, специально предназначенные для испытаний ядерного оружия. Разумеется, в том «опорном пункте» никаких войск не было, хотя, кроме наступающих («восточные»), на учениях действовали и «обороняющиеся» («западные»), которым была поставлена задача отбивать атаки условного же противника, совсем не условно применившего ядерное оружие. Руководил учениями маршал Советского Союза Жуков, а гарантии безопасности его участникам дал лично академик Курчатов, прибывший на наблюдательный пункт вместе с первым секретарем ЦК КПСС Хрущевым, министром обороны Булганиным, маршалами Василевским, Коневым, Малиновским и знатным на тот момент иностранцем – польским военным министром Рокоссовским (одновременно маршалом Польши и Советского Союза).
С раннего утра 14 сентября 1954 года погода на Тоцком полигоне вроде удалась на славу: было ясно, дул слабый ветерок. Но военные синоптики сообщили о скором усилении облачности и ветра, так что медлить по условиям применения атомной бомбы было нельзя (прицеливаться предписывалось визуально, а не по радиолокатору – вдруг электроника подведет!). «Туполев-4» (по иронии судьбы, это была копия американских бомбовозов B-29, казнивших Хиросиму и Нагасаки) с РДС-2 поднялся в воздух под конвоем – именно так! – пары реактивных истребителей МиГ-17, снаряженных полным боекомплектом для своих пушек. А ну как экипаж бомбовоза в невероятном умопомрачении направился бы куда-нибудь не туда! Пилоты МиГов знали, что делать в таком гипотетическом случае. Также за ним вылетел легкий реактивный бомбардировщик Ил-28, экипаж которого имел задание объективного контроля бомбометания.
Бомба РДС-2 была сброшена с 8-километровой высоты в 9 часов 34 минуты и взорвалась через 48 секунд на высоте 350 метров, отклонившись от центра цели на 280 метров – но это всё равно обеспечило ее уничтожение. За 10 минут до взрыва на земле прозвучал сигнал «Атомная тревога», и участники учений укрылись в многочисленных траншеях и 500 блиндажах, задраили люки танков и самоходных орудий. А через пять минут после ослепительной вспышки загрохотали сотни орудий, завыли «катюши», затем на штурмовку позиций «противника» устремились самолеты фронтовой авиации, причем некоторые лихо пролетали прямо через ножку ядерного гриба.
Картина взрывом
Спустя два часа в атаку двинулись танки и мотопехота в противогазах, сидевшая в бронетранспортерах БТР-40 и БТР-152 – тогда еще открытого типа. То была механизированная дивизия, прибывшая из Белорусского военного округа. Первым через эпицентр прошли новенькие танки Т-54 разведроты под командованием Героя Советского Союза капитана Валентина Ерошкина (впоследствии майор, в мирной жизни – руководитель Балаковского совета ветеранов). Как когда-то рассказывал автору этих строк сам Валентин Кириллович, картина последствий взрыва потрясла даже его, бывалого фронтовика: превратившаяся в странный конгломерат пепла и потрескавшегося «стекла» земля, полностью сожженный перелесок, перевернутая, отброшенная и даже буквально вколоченная в грунт ударной волной и оплавленная бронетехника, смятые, словно бумажные, самолеты (всё это расставили заранее), обугленные трупы биомишеней – овец и лошадей, обозначавших живую силу «противника».
В расположенных неподалеку безлюдных деревеньках вовсю полыхали подожженные световым импульсом дома.
Учения руководству страны и маршалам понравились. Был сделан вывод, что ограниченное применение ядерного оружия не вызовет значительного радиоактивного заражения местности и техники. А газета «Правда» со свойственной ей откровенностью сообщила 17 сентября, что «в соответствии с планом научно-исследовательских и экспериментальных работ в последние дни в Советском Союзе было проведено испытание одного из видов атомного оружия. Целью испытания было изучение действия атомного взрыва. При испытании получены ценные результаты, которые помогут советским ученым и инженерам успешно решить задачи по защите от атомного нападения». Здесь нет ни слова вранья. А сверх того широким народным массам знать было не положено.
Константин ЧУПРИН
*В официальных документах времен СССР эта фамилия не склонялась, сейчас склоняется. – Ред.