Из Балаково до станции Березай...
–Чтиво на выходные–
Под вечер с автостанции один за другим отправляются в рейс автобусы.
«Сынок, ты что ли в Пугачев через Березово поедешь?» – обратилась к водителю «газели» пожилая женщина.
«Так точно, бабуля! Занимайте место в салоне. Можете к окошку садиться, там прохладнее. Доставим вас в лучшем виде!» – пообещал молодой человек.
Вскоре автобус уже колесил мимо заволжских полей. Радиоприемник, настроенный на дачную волну, транслировал задушевные мелодии. Шофер, по всему видать, парень неунывающий, насвистывал в такт именитым певцам. Пассажиры, утомленные дневными хлопотами, отдыхали в креслах. Бабушка, опустив на лоб беленький платочек клинышком, пристроив на коленях дерматиновую сумку, тоже задремала.
«Эх, надо же, про бабульку-то я совсем забыл, ей ведь в Березово выходить!» – оглядываясь на спящую женщину, с досадой стукнул себя по лбу водила, когда автобус уже оставил позади этот населенный пункт.
Один из пассажиров попытался было прервать сладкий сон старушки. Но водитель во время остановил его: «Не суетись, пусть еще подремлет. Совсем недалеко отъехали. Давайте вернемся! Не бросать же старую посреди дороги. Уж извиняйте меня за такой прокол!» – покаялся он перед людьми.
Пассажиры понятливо промолчали. Водитель развернул машину. У плотины, возле автобусной остановки, снова встал по ходу заданного маршрута. И только после этого окликнул спящую женщину: «Бабушка! Просыпаемся, приехали! Станция Березай, кому надо, вылезай!» – весело пробалагурил паренек.
Старушка разом встрепенулась, машинально поправила ситцевую кофточку в мелкий цветочек, взглянула в окно.
«Ой! И вправду Березово! Быстро доехали! Только я, сынок, до Пугачева с вами буду. Вот и билетик есть!» – прямо-таки огорошила она парня. И торопливо пояснила: «Село Березово – моя родина, больше полвека в этом селе прожила. Лет пятнадцать в этих краях не была».
Видя, что попутчики слушают ее, добавила: «Муж умер, дочка меня к себе под Пензу забрала».
И тут же робко попросила: «Сейчас вот по этой улице поедем, там третий дом с краю, мой будет. Ты уж, будь добр, сынка, притормози. Так хочется на родное гнездышко взглянуть!»
И столько мольбы, столько грусти было в ее голосе, что водитель, молча повинуясь ее просьбе, на самой малой скорости двинулся по проселочной дороге.
«Как все изменилось, не узнать! – бабушка даже привстала со своего места, чтобы лучше разглядеть окрестности через лобовое стекло. – А этой тропкой я, бывало, на ферму утро-вечер ходила. Телятницей в колхозе больше тридцати лет проработала. Вот-вот он, мой дом родной!» – взволнованно воскликнула старушка.
Водитель, остановив машину, глухо бросил: «Перекур! Остановка пять минут!»
Один из пассажиров услужливо подал старушке руку, помогая спуститься со ступенек.
«Смотри-ка, после нас хозяева забор, калитку обновили, а ставни не поменяли, наши оставили, и голубенькой краской, как и мы покрасили, – подойдя к самому палисаднику, тихо проговорила она. – А березка-то как вымахала! Ее Федя, мой муж, сажал, помнится, штакетником саженец огораживал, чтобы скотина не сломала. И эту дорожку к дому он своими руками мостил».
И замерла на миг, будто впитывая в себя все, что так дорого! А потом, будто спохватившись, оглянулась на попутчиков, которые молча наблюдали за ней.
«На обратном пути обязательно заеду в деревню. Сваха у меня здесь живет. А теперь, сынок, поехали. А то я и так людей задержала», – разом засуетилась женщина.
И неожиданно низко поклонилась столпившимся у автобуса людям: «Спасибо всем!»
Пока народ рассаживался, водитель, тонкая душа, «поколдовал» у радиоприемника. Проникновенный голос зазвучал в салоне: «И все так же ночью, снится мне деревня. Отпустить меня не хочет родина моя».
Задушевные слова песни еще больше тронули сердце, навевая светлую грусть, воспоминания о самом родном, сокровенном.
Анна ЗАСОРИНА