Вернулся на полчасика на саратовскую пристань... Воспоминания балаковского журналиста Анатолия Лушникова

Волгу я увидел впервые на саратовской набережной. Приехал в Саратов поступать в институт после окончания школы, остановился у тёти по отцу. А её сын, мой двоюродный брат Володя, привёл меня сюда. Знакомство с Волгой, как он считает, святое дело.

Вот она, оказывается, какая, воспетая народом матушка река наша! Другой берег едва виден, огромная водная гладь на удивление спокойная. То ли день такой выдался, но даже самой малой волны не видать.

Мы долго молчим. Любуемся Волгой. Володя решил устроить мне первый экзамен:

– Скажи-ка, братик, куда течёт Волга?

Чувствую, старший брат шутит, но не замечаю подвоха, иначе к чему бы задавать такой простой вопрос? Отвечаю уверенно:

– В Каспийское море!

– Так ты будешь говорить профессору, если поступишь в институт, а мне покажи рукой, в какую сторону она течёт, в ту или в эту? – и он указал сначала в одну, а потом в другую сторону реки.

Ищу глазами видимые признаки движения, а их нет. Штиль. Куда она, в самом деле, течёт? Вспоминаю настенную карту Европейской части страны, что висела в нашем классе. Там Волга обозначена сверху вниз голубой извилистой линией, с изгибом возле Жигулёвских гор, до самого Каспийского моря. Сверху вниз. Сверху вниз… Значит, с севера на юг по карте. А здесь? Где здесь, в Саратове, юг? Вот оно что! Не слишком уверен, но показываю рукой:

– В ту сторону, на юг…

Брат улыбнулся, но, приняв профессорский вид, снисходительно произносит:

– Угадал…

Теперь уже и мне можно улыбнуться – «угадал»! А Володя успокаивает меня:

– Пройдёшь в институт… Только не волнуйся на экзаменах, как сейчас. А Волга и без нас знает, куда течёт. Она – древняя, тогда её называли Ра, в средние века была Итиль, теперь вот Волга. Течёт она, милый мой, более 3500 километров! Вот и до Саратова дошла, а здесь уже Нижнее Поволжье.

Мы возвращаемся домой, в подвальное помещение. Тётя бы рада оставить меня у себя на время учёбы, но здесь просто невозможно, тесно. Поэтому мне надо поступать в такой институт, который гарантировал бы место в общежитии. Выбор пал на экономический. У него целых три общежития – на улицах Ленина, Цыганской и Максима Горького. Да и профессия заманчивая – экономист!

На первой встрече с первокурсниками ректор призывал прилежно учиться, чтоб по окончании института в своей работе, будь то облплан, райплан, завод или колхоз, совершенствовать планирование на местах как основы всего народного хозяйства страны.

Пошли лекции, семинары, зачёты. Штудировали сложный научный труд Карла Маркса «Капитал» с его простой и мудрой формулой «деньги – товар – деньги».

Не давала покоя известная студенческая истина: «Живут студенты весело от сессии до сессии», искали развлечений, чтоб как-то разнообразить расписанную по часам жизнь. Руководство вуза поддерживало разные спортивные секции – волейбол, баскетбол особенно. Свой духовой оркестр играл не только на праздничных торжествах, но и в обычные воскресные дни. Активно показывали себя театральная студия, художественная самодеятельность. Хотя в институте учились в основном девушки, имелась своя футбольная команда, выступающая на первенстве города.

В октябре повесили в институте объявление: «В актовом зале состоится концерт баяниста Ивана Паницкого». Однажды мне уже пришлось на улице услышать эту фамилию. По тротуару шли под ручку мужчина и женщина, видимо, муж с женой. Статные, стройные, он в тёмных очках. И кто-то из прохожих тихо проговорил: «Смотрите, Паницкие идут!» Только по очкам можно было догадаться, что мужчина слепой. Но мне подумалось: если прохожие с любовью встречают их взглядом, значит, они чем-то знамениты и уважаемые в городе люди?

...В актовом зале не протолкнуться. На сцене поставили обычный стул. Ведущий концерта подводит баяниста к стулу, отходит в сторону и объявляет первый номер. Музыка захватывает слушателей сразу. Вот звучит известный всем вальс «На сопках Маньчжурии», а слушаешь его как впервые. И делаешь первый вывод: так никто не играет – необычно, ярко. Такое первое ощущение не проходит, когда звучат песни «Увядшие розы», «Во саду ли, в огороде», полонез Огинского, «Жаворонок» М. Глинки. И делаешь второй вывод: Паницкий – это один баян, но – как целый оркестр, он – новатор в игре на баяне. В его фантазии «Проводы новобранцев» ясно слышатся пение петуха, утренний рассвет, звон колоколов, голоса людей, топот сапог по мостовой. Восхитительно!

…Трое из нашей группы записались в театральную студию. Её вёл артист Саратовского драматического театра. С нами он решил поставить сатирическую пьесу В. Маяковского «Клоп». Ого-го-го! Пьеса считалась новаторской. Одна из первых в советской драматургии. Многие, в том числе и преподаватели вуза, не верили, что студентам под силу одолеть такой сложный материал. Но наш режиссёр – профессиональный актёр – был уверен в себе и в нас: одолеем! И оказался прав. Мне досталась небольшая роль – продавца кукол на нэпманском базаре. Интересно летело время подготовки спектакля. В нём было занято около ста человек. Всё нам удалось! Спектакль играли даже на сцене Театра драмы. Хотели свозить постановку в Москву. Мы загорелись. Но Москва отпала, вроде из-за большого количества самодеятельных артистов.

В нашей комнате собрались парни из Ртищева, Пензы, Ярославля, Актюбинска. Все одного возраста. Кроме Юры Демидова, он на год старше. Выделялся стройной выправкой, играл в волейбол, баскетбол. И в жизни повидал побольше нашего. В 12 лет остался круглым сиротой. Отец погиб на фронте, мать рано умерла по болезни. Далее воспитывался у тёти по матери. Он пытался в прошлом году поступить в авиационный институт в Куйбышеве, но не прошёл по конкурсу. В шести экзаменах набрал 26 баллов, а проходными стали 27. Переживая неудачу, решил завербоваться на Дальний Север. На пункте по вербовке женщина-инспектор пожалела: «Зачем тебе на Север? Я отправлю тебя на стройку коммунизма – Куйбышевскую ГЭС». На стройке коммунизмом и не пахло. Важный объект строили заключённые и недавно освободившиеся из тюрем уголовники. На работу их сопровождали под ружьём специальные охранники. Юра некоторое время работал по прокладке телефонной линии, но дальше не выдержал такой атмосферы и возвратился к тётке. А уже летом 1954 года приехал в Саратов поступать в экономический институт.

Теперь Демидов у нас староста по комнате. Славный парень. И даже играет на гитаре. Вечером присядет на краешек койки и запоёт под гитару что-нибудь из своего лирического репертуара:

Помню двор, занесённый снегом белым пушистым.
Ты стояла у дверцы голубого такси.
У тебя на ресницах серебрились снежинки,
Взгляд твой ласковый, нежный говорил о любви.

Его первый и самый восторженный слушатель – Владимир Борисов: койки-то рядом стоят. Когда в комнате выключали на ночь свет, они продолжали шептаться, доверяя друг другу свои тайны. Вскоре крепко сдружились. У них похожая судьба. Отец Борисова тоже погиб на фронте. Впрочем, отцов не было у многих ребят.

В студенческой нашей группе были два «старичка» –  участники Великой Отечественной войны. Жили они на квартирах. Один ходил на лекции в военной офицерской форме без погон.

Зимой по воскресеньям в общежитии устраивались танцы под радиолу. В красном уголке она использовалась как приёмник, на танцах – как проигрыватель. В каждой комнате имелось 2–3 самые любимые пластинки. Каждый приносил свои. Мелодии звучали самые разные. Звуки неслись под самый потолок.

Пользовалась успехом кубинская песенка «Голубка»:

Когда
Из родной Гаваны отплыл я вдаль,
Лишь ты
Угадать сумела мою печаль.

Заря
Золотила ясных небес края,
И ты
Мне в слезах шептала, любовь моя:

Где бы ты ни плавал,
Всюду к тебе, мой милый,
Я прилечу
Голубкой сизокрылой…

А потом кто-нибудь из постоянно танцующих кричал: «Давай Мишку!» И звучала озорная песенка, модная по тем временам:

Ты весь день сегодня ходишь дутый,
Даже глаз не хочешь поднимать.
Мишка, в эту грустную минуту
Как тебе мне хочется сказать:

Мишка, Мишка, где твоя улыбка,
Полная задора и огня?
Самая нелепая ошибка, Мишка,
В том, что ты уходишь от меня.

Всё бы ничего, можно и в общежитии повеселиться, да только общежитие-то наше не совсем обычное – бывшее здание церкви. На этом месте в 1882 г. был воздвигнут пятиглавый храм с главным престолом во имя Покрова Пресвятой Богородицы. В 1930 г. церковь закрыли и отдали под общежитие студентам планового (позднее экономического) института. Вселяясь туда, мы пережили некоторую неловкость. В первые дни в необычном общежитии узнали мы друг о друге давнюю тайну: оказывается, всех нас в младенчестве родители крестили в православной церкви. И теперь мы, комсомольцы, скрывали это от общественного мнения. А здесь, в бывшей церкви, эта тайна открылась на короткое время; но приходится смириться и дальше хранить её в глубине души – в обществе воинствовал атеизм.

Общежитие оказалось удобным – в комнатах большие окна, высокие потолки. Рядом – общая кухня с газовыми плитами, прачечная, кладовая, красный уголок и, конечно, куда без этого, мужской и женский туалеты. Внутри, по периметру здания, пристройки в два этажа. На второй этаж вела лестница с перилами; свой круговой коридор с ограждением, открывался вид вниз. Дисциплину наводил комендант. Он жил на первом этаже. Его комната по убранству походила на городскую квартиру с приличной мебелью.

…Здание вернули Саратовской епархии только в период перестройки в 1992 году. Сразу началось восстановление церкви. Сломали двухэтажное строение внутри, поставили на место величественные купола красивого храма.

Мы, трое жильцов того общежития, – Демидов, Борисов и я – пришли сюда в 1998 году, уже будучи пенсионерами (Демидов в звании заслуженного экономиста России), и поставили свои свечи в знак нашего раскаяния. Потом я проводил их на поезд в Москву и Ярославль, где проживали мои студенческие друзья, а сам перед отъездом в Балаково вернулся на полчасика на саратовскую пристань. Здесь много лет тому назад устроил мне экзамен двоюродный брат. Как тогда, было тихо, и Волга величаво несла свои воды в Каспийское море. Волга! Древняя, современная, вечная.

Анатолий ЛУШНИКОВ

Читайте также: последние новости Балаково, Саратовской области, России и мира.